У одной утки родился утенок, который никому не нравился. Даже собственной маме. Более того, у всех вокруг, как по команде, он вызывал либо смех, либо гнев. Редкое сочетание, кстати… Ну да ладно. Вряд ли на белом свете найдется человек старше трех лет, которому незнакомы какие-нибудь варианты этого сюжета. Очень жизненно потому что.

Итак, маленький утенок встречал два вида отношения к себе со стороны окружающих и, соответственно, два вида поведения: насмешки и преследования. Ему еще казалось, что у маленьких птичек, вспорхнувших из кустов, когда он перелетал через ограду птичьего двора, он вызывает страх (на самом деле это его фантазии, конечно). Но он мог бы воспользоваться этим, если бы захотел. Ужас какие монстры получаются иногда из обиженных в детстве. Навесить на перья железные наконечники, поставить титановые перепонки на лапы, выкраситься в фиолетовый цвет. Объявить себя Сверхуткой, вестником счастливого будущего, где все равны и равно прекрасны, и с помощью специально обученных гусей-убийц учинить какое-нибудь грандиозное шоу в духе современной нам действительности. После которого недовольных не останется.

Сказочный утенок – существо изначально кроткое и опущенное ниже плинтуса, поэтому единственной ответной формой поведения становится бегство. Он виноват перед всем миром в своем уродстве и недостоин находиться рядом с такими совершенными собратьями. С теми, которые над ним издеваются. Воображаю, как страшно бедняга был виноват перед своей матерью! Но пусть дедушка Фрейд спит спокойно и смотрит те сны, какие ему нравятся. Реальное маленькое существо, ущемленное и затравленное до такой степени (или считающее себя таковым, потому что все может быть не так уж трагично, как ему кажется), может выработать два способа поведения: бегство – в ответ на преследования и травлю и вербальную агрессию – в ответ на насмешки. Эти штуки я трактую в самом широком смысле, они даже могут пересекаться. Бегство может быть буквальным, например, усиленные занятия спортом, которые позволят как убежать при необходимости, так и дать достойный отпор. В нашей культуре сплошь и рядом мальчики (и девочки) занимаются боевыми искусствами, чтобы «уметь постоять за себя». Дело хорошее. Кроме того, бежать можно в любую сферу, где ожидается, что оценивать утенка будут не за внешность, а за что-то другое. То есть вырабатывается такой контраргумент – «Да, я некрасивый, но зато… сильный, умный, богатый, способный, быстро бегаю» - нужное подчеркнуть. Понятно, что способы такой компенсации бывают вполне ничего себе, вплоть до обнаружения жизненного призвания, а бывают, прямо скажем, так себе, вплоть до построения уже упомянутого дивного сверхутиного мира с подкладкой «Вот я вам всем покажу!».

Это я уже залезла на территорию ответной агрессии, хотя еще с бегством не совсем закончила. Ну, бывает еще бегство в субкультуру, подростковая модель, сбивание в стаи отверженных и все такое. Ну их, сколько можно. Как вариант - поиск «духовных братьев», ставшая классической фраза из фильма о подростках: «Счастье – это когда тебя понимают». Один жестокий психотерапевт (а психотерапевты вообще люди суровые) обозвал героя, произнесшего эту фразу, инцестуозным идиотом. Потому что – а если не понимают, тогда что? Да, и чтоб закончить – бежать еще можно в алкоголь, наркотики и любую зависимость, хоть физиологическую, хоть психологическую.

С вербальной агрессией все обстоит не так разнообразно, как с бегством. Суть – в том, чтобы научиться отвечать. В идеале – отвечать так, чтобы затыкались. Можно сразу в морду. Тогда – смотри выше, это мы уже упоминали. Можно использовать разные защиты, например, чувство юмора (не интересно дразнить, если он смеется в ответ или, еще хуже, шутит так смешно, что смеяться начинают уже над обидчиком). Или интеллект… Проблема только в том, что для всего этого надо быть очень сильной личностью. Наш утенок, который с самого рождения ничего, кроме отвращения к себе, на лицах окружающих не читал, вынес из своего опыта послание прямое и недвусмысленное: мне здесь не место. Было бы естественно, если бы он хотел покончить с собой.

Я всегда чувствовала себя гадким утенком. Точно так же всегда я знала (головой), что на самом деле это не так, что я умный и интересный человек. То, что я могу быть женщиной, которая нравится мужчинам, выяснилось позже, но тоже поселилось главным образом в голове. Мне всегда казалось, что другие больше знают об окружающем мире, лучше в нем ориентируются, легче живут. Будучи подростком, я написала стихотворение «Гадкий утенок», трогательное в своей бездарности и Очень, Очень Грустное. Если я правильно помню, это произошло накануне того дня, когда я осознала, что смертельно влюблена. Без намека на взаимность, разумеется. Попытаться понравиться мне не пришло даже в голову (спустя несколько лет меня ошеломила идея, что это было бы не так уж сложно). Со сценарием реальных межполовых отношений я просто не имела ничего общего – была я, и был весь мир, в котором меня подняли бы на смех, если бы я проявляла себя как женщина. Глупо и лицемерно было бы утверждать, что все прошло. Конечно, сейчас это переживается совсем на другом уровне. Вырабатываются навыки социального взаимодействия, внутренние локаторы становятся тоньше и больше говорят о том, какие модели поведения мир мне разрешает. Я вижу, когда могу пофлиртовать без риска, причем характер риска, ясное дело, зависит от ситуации. В социуме – риск быть неправильно понятой или инициировать нежелательные отношения, в отношениях уже существующих – риск наткнуться на отказ, привычная гадкоутенкская ситуация. Страхи уходят внутрь, создавая иллюзию «интеграции в обществе» (хорошая практика – по щелбану за каждое умное слово! От кого прячемся, умница?). Но все равно есть весь мир, и есть я. Возможность занять центральное место в каком-нибудь пространстве – например, руководить людьми, - для меня ужасна, так как не предполагает возможности убежать. И моя нелюбовь ко всему массовому (потому что оно не признает меня), джинсы в качестве любимой одежды и популярная игра «Пожалейте бедняжку!». В оправдание того, что я продолжаю играть в эту игру прямо сейчас могу сказать, что это не главный и не единственный мотив написания этого текста. И вернусь-ка к утенку, от греха подальше.

Я, собственно, к чему? Все, что было сказано до сих пор, равно как и всю сказку вплоть до последних абзацев, можно рассматривать как некую преамбулу, или описание условий задачи (то, что пишется после слова «дано»). Самое интересное, естественно, концовка. Гадкий утенок видит свое отражение в воде в виде прекрасного лебедя. То есть он оказался просто существом другой породы, не лучше и не хуже своих мнимых братьев, к тому же той самой породы Прекрасных Птиц, которыми он так восхищался издали, не смея приблизиться. Ему, оказывается, просто не повезло, ведь он вполне мог бы встретить какого-нибудь лебеденка гораздо раньше. Тогда он либо был бы принят в сообщество избранных, либо увидел бы, что не одинок в своем несчастье. В жизни чаще всего встречается последний вариант – уж совсем аутсайдеров, к счастью, немного. Лебеди, кстати, предстают довольно загадочными, едва ли не сакральными существами. Они появляются в моменты наивысшего отчаяния, символизируя недостижимый идеал. Приблизиться к ним физически для утенка также невозможно по причине собственного безобразия и страха осквернить их божественную красоту. В конце лебеди оказываются хранителями некоей тайны – ведь, раз утенок оказался лебедем, значит, все они когда-то были безобразными! И возможно, прошли через те же унижения и невзгоды! При желании этот непостижимый факт можно интерпретировать как заклятие, вроде того, что «красота должна быть выстраданной», или даже что подлинная красота (внутренняя, душевная, как угодно) не дается сразу, сама собой. Как бы там ни было, лебеди явно отличаются от обитателей птичьего двора и гусаков на болоте не только внешностью. Они загадочны, с этим не поспоришь.

Но что происходит с бедным утенком при этаком потрясении? Насколько я знаю Гадких утят, поверить своему превращению он просто не может. Все, кого он встречал, вдалбливали ему в голову, что он самое безобразное существо на свете. Скорее всего, он решит, что сошел наконец с ума от пережитых кошмаров или от страха перед лебедями. Он ведь ожидал, что они заклюют его, а они склоняются перед ним и чуть ли не поют «аллилуйя». Другой вариант, точнее, разновидность того же самого – усомниться в собственных глазах, решить, что ослеп и перестал видеть вещи такими, какие они есть. Для утенка это, наверное, косвенный способ самоубийства – слепая птица вряд ли может прокормить себя. Андерсоновский утенок вроде бы действительно становится лебедем. На то она и сказка. Нет, даже не то чтобы так не бывает. Конечно, случается, что девочки-подростки из лягушек вырастают в принцесс, даже довольно часто. Но куда девается утенок? Иными словами, что происходит с моделью себя-урода в насмешливом и жестоком мире, которая уже сформировала у человека определенные (и очень негибкие) способы реагирования? Я перебираю в поисках ответа известные мне сюжеты про аутсайдеров. Первое, что бросается в глаза, - сюжеты эти околачиваются в основном в детской литературе. Очень уж подростковый сценарий, который, хоть и цепляет многих взрослых, начало берет всегда в детстве.

Золушка. Нет, гадким утенком эта девочка никогда не была. Я даже думаю, она была вполне счастлива до всякого принца. В сказке прямо говорится, что она любила отца, птиц, животных, золу из очага и свою работу. То есть, на самом деле весь мир. К издевательствам и попрекам мачехи и сестер она привыкла, да ей и ничего другого не нужно было делать. Ругать они ее ругали, но никуда не гнали от себя – кто бы за них иначе всю домашнюю работу делал? А Гадкого утенка действительно выжили с птичьего двора. В дальнейшем он уже не дожидается пинка и убегает сам – из избушки старухи с котом и курицей (которые его вовсе не гнали, а всего лишь объясняли, что он дурак, ради простого самоутверждения, но он-то уже знал, чем это может кончиться), потом - из дома спасшего его крестьянина, где утенок учинил нечаянный разгром и вовсе решил, что его убьют за это. Нет, дело все-таки не только в том, как воспринимают тебя окружающие, но и в том, как ты сам себя воспринимаешь.

Гарри Поттер. Это гораздо ближе. Его история предлагает сразу два способа победить злосчастную судьбу: найти тот мир, где тебя не считают уродом («Джонатан, где твоя стая?») и добиться там успеха. То есть, сначала попасть в такое место, где тебе дадут шанс развиться, а затем доказать, что ты способен быть лучшим. Разумно. Гарри становится «всеобщим спасателем», это тоже показательно. Люди, которые героически борются с трудностями, доказывая себе и миру, что они чего-то стоят, часто выбирают помогающие профессии. Но Гарри все-таки не лебедь. Он – реализовавшийся, удачно скомпенсированный гадкий утенок, нашедший мир, который признал его таким, какой он есть. Это немало, но не совсем то. Все равно ему приходится постоянно бить морду белокурой бестии Малфою. В волшебном мире, как и в любом другом, всегда найдутся борцы за чистоту крови.

Когда я говорю о лебеде как об антониме Гадкого утенка, то имею в виду существо, считающее себя прекрасной частью прекрасного мира. У Гарри есть шансы, но пока - извини, старик, может, в следующий раз…

Ты не утенок. Ты черная кошка в темной комнате, которая ловит сама себя. И обязательно поймает, если вспомнит, что может видеть в темноте.