Эта черепаха все время страшно спешила. Все ее родственники и знакомые мирно грели панцири на солнышке, лениво жевали травку и пару раз в году перекидывались словом - другим. Не так чтобы очень. Все, что нужно, всегда при себе, погода отличная, а прежде чем что-то сделать, хорошо бы подумать этак с недельку. Или две. Примерно так, и никто сроду не жаловался. Но эта... Она проносилась мимо всего, что должно быть дорого каждой уважающей себя черепахе, словно реактивный самолет, и спрашивается - ради чего?
“Эй, родная, ты куда так торопишься?” - ласково окликали ее.
Потом, потом, махала она какой-то лапой, то ли левой передней, то ли правой задней. Останавливаться и что-то объяснять - нет уж, увольте! Да я с вами в жизни ничего не успею, вон вас сколько, и все любопытные, как соседи по больничной палате, а у меня на все эти глупости ну совершенно нет времени.
Это у нее давно началось. С тех пор, как ранним утром прямо над ней что-то просвистело и растаяло в небе, словно память о летнем дне в ноябре. Птица - вот что это было. Маленькая какая-то пичужка, стриж или, может, ласточка. Но черепаха потрясенно смотрела на это чудо и думала: “Вот что стоит делать в этой жизни!” Она уже представляла, как побежит, ловко перебирая лапками, и ветер засвистит вокруг нее ураганом, и тогда она плавно оторвется от земли и взмоет ввысь. Как птица. Она была уверена, что упорный труд совершит это чудо, ведь у нее в запасе много, очень много времени - лет двести, а то и триста. Да за все эти столетия столько можно успеть, если не тратить их зря!
И вот она ползла и ползла по дороге, не оборачиваясь на приветствия знакомых, вообще ничего, кроме птиц, не замечая. С ними ей как раз хотелось поговорить, но куда им - проносились так, что и не разобрать, какие они, птицы. И прекрасно, и не надо. Вот научусь летать, тогда пожалуйста. Вон до того куста доползу и посмотрю, не летит ли птица. Отдыхать не буду, только взгляну разок вверх, и все. Ну и ладно, счастливого вам полета. И мне тоже.
Давно уже не было рядом никого, кто пытался ее отвлечь, и травы тоже почти не было, а она все ползла и ползла, целеустремленная, как бульдозер, только гораздо красивее. И вдруг уперлась прямо в воду. Большая вода, наверное, море. Странно. Черепаха с разгону остановилась. Этого она как-то не предусмотрела. И что теперь? Перед ней равнодушно плескались волны, и вид у них был типа “хочешь - заходи, а нет - дело твое”. Вдобавок ее сморила жуткая усталость. Видно, не судьба насчет неба-то, подумала она как-то сонно и равнодушно, плеск воды почему-то нагонял сон. Она доползла до воды, сложила лапы и опустилась на дно. А на пустынный пляж пришли двое мальчишек. Подошли к воде, и младший сказал: “Ух ты!”, а старший сказал: “Хочешь, научу камешки бросать, чтоб они по воде прыгали?”, и младший кивнул. И тогда они стали подбирать камешки и складывать на берегу. И младший вдруг заметил странный плоский камень в воде, совсем близко от берега, и закричал: “А этот я сам брошу!” Старший показал ему, как держать камень и как бросать и в какой момент присвистнуть, и тогда малыш выхватил прямо из воды черепаху, замахнулся и бросил ее. Семь раз пролетела она над водой и только потом скрылась из виду. “Вот здорово! - сказал младший мальчик. - Правда, клево у меня получилось?”