Маленький
верблюжонок жил в большом
городе и ходил в школу. Нельзя
сказать, чтобы ему это очень
нравилось, но выбора у него не
было. В школе верблюжонок сидел
на самой последней парте и
молча смотрел на доску
странным взглядом, как будто
видя то, чего не видят другие.
Зверята удивлялись, что он
никогда не бегает с ними во
время перемен, не играет в
охоту и даже не подходит к ним.
Он любил стоять и молча
наблюдать за их шумными
проделками, это было самым
большим его развлечением.
-
Что ты на меня так смотришь? -
сердилась учительница, строго
глядя на верблюжонка из-под
роговых очков. Она была уже
старой, заслуженной вороной,
вполне достойной всяческого
уважения, разве что с резким и
немного скрипучим голосом.
Бедный верблюжонок вздрагивал.
Он старался вникнуть в скучный
урок и не очень понимал, в чем
провинился. Ему казалось, что и
учительница, и одноклассники, и
родители придираются к нему.
Может быть, в чем-то он был прав.
Так или иначе, все вокруг
считали его надменным
гордецом, и это не шло бедняге
на пользу.
На самом деле, днем и
ночью верблюжонок думал только
об одном: об африканской
пустыне, которая, он знал, была
его родиной. С самых первых
дней после своего появления на
свет малыш начал просить
родителей рассказать о ней, а
потом стал мечтать о том, как он
сам попадет в пустыню,
встретится с далекими
родственниками, увидит
синее-синее небо и медленно
ступит на горячий-горячий
песок. Картины эти захватывали
его своим величием, и маленький
верблюжонок часто вздыхал
как-то очень по-взрослому.
- Не понимаю, что ты
потерял в этой пустыне! -
говорил отец. - Ты родился и
вырос в городе, здесь твой дом,
и у тебя есть прекрасная
возможность получить
надлежащее образование и
работу. Бери пример с меня! - И
он гордо поднимал голову и
оглядывал все вокруг, словно
богатый купец, любующийся
своим товаром. Большой верблюд
недавно получил очень хорошее
место. Он стоял рядом с входом в
зоопарк, дожидаясь, пока
кто-нибудь захочет покататься
на нем или на худой конец
сфотографироваться рядом с
ним. Тогда он принимал томный
вид, а в ответственный момент
даже переставал жевать
неизменную жвачку. Словом, это
была достойная должность, ведь
папе верблюжонка стоило
немалого труда получить ее. Он
так надеялся обеспечить
будущее сына, а у этого упрямца
все какие-то бредни в голове.
И вот настал
долгожданный день, когда
верблюжонок в последний раз
пошел в школу. Он получил
документ, в котором на
древесной коре было
нацарапано, что отныне он
именуется взрослым верблюдом,
а также выражалась надежда, что
школьные годы останутся для
него счастливым воспоминанием.
К этой мысли верблюжонок
отнесся скептически, хотя
несказанно обрадовался
заветному кусочку коры. Правда,
отметки были не очень
утешительными. Единственным
предметом, где наш герой
преуспел, была география.
Родители верблюжонка, в общем,
тоже были рады за него. Они
надеялись, что теперь их сын
займется каким-нибудь делом,
которое займет его мысли и
вытеснит оттуда детские мечты.
Ничего подобного, он смотрел
перед собой так же пристально,
как и раньше, словно видя то,
чего не видят другие. Точно так
же лениво он жевал свою жвачку
и не с первого раза откликался
на зов.
Родители долго
совещались. Мама-верблюдица
повела сына к врачу, но тот лишь
пожал плечами. Папа-верблюд
несколько раз после работы
заходил в зоопарк, чтобы
посоветоваться с учеными
обезьянами, пандами и змеями.
Одни сочувственно кивали
головами и цокали языками,
другие ворчали, осуждая лень и
никчемность нынешнего
поколения. Но одна старая змея
выслушала нашего верблюда
внимательно, а потом тихо
прошипела:
- Не вижу здесь никакой
загвосссдки. Вы долшшшны
разрешить ему уехать в
пуссссстыню-
- Разрешить?- изумленно
спросил папа-верблюд.- Но мы
старались воспитывать его в
строгости, не потакая глупым
детским капризам.
- Это не каприссс, -
прошипела змея, - это мечта всей
его жисссни. Он может заболеть
и умереть, если она не
осуществитсссся.
Бедный верблюд был в
недоумении. Оказывается, все
было сложнее, чем он думал. Его
напряженные раздумья
закончились в один прекрасный
день, когда он объявил сыну:
- Ты едешь в Африку.
Не будем описывать
радость верблюжонка, тем более
что она неописуема. Не так уж
важно для нас, как он преодолел
долгий путь до жарких песков
Сахары. Во всяком случае, в один
прекрасный день он оказался в
необъятной пустыне со
странным, сладким названием.
Еще раньше, в школе,
верблюжонок часто думал, что
оно больше подошло бы
какой-нибудь неприветливой
ледяной пустыне, где живут
пингвины и белые медведи. Но
теперь он забыл об этом, едва
столкнувшись со своей мечтой
наяву. О, это было просто
потрясающе! До самого
горизонта простирались
ослепительно желтые песчаные
барханы, которые соединялись
там с неправдоподобно синим
небосводом. Лишь редкие
колючие кустики да гладкие,
белые от сухого пустынного
ветра камни виднелись на
ровном желтом ковре.
Верблюжонок медленно двинулся
вглубь пустыни, так, как ему
всегда хотелось, и раскаленный
песок обжег его ноги. Не
обращая внимания на боль, он
пошел дальше. Но , странное
дело, ему казалось, что он не
продвинулся вперед ни на шаг.
Сколько бы он ни шел, пейзаж
вокруг оставался неизменным.
- Здесь ничего нет! -
протянул верблюжонок
удивленно и чуть
разочарованно.
Он не знал, сколько
прошло времени, часов, дней, а
может быть, месяцев.
Верблюжонок привык есть
колючие кустарники и
отыскивать их. Шкура его
загрубела от сильного ветра, а
на копытах появились мозоли.
Ему хотелось встретиться с
другими верблюдами, которые
жили здесь всегда и которых он
про себя называл настоящими. Уж
они-то должны быть совершенно
необыкновенными существами!
Однажды он увидел
караван. Далеко-далеко,
медленно раскачиваясь, словно
в танце, вереницей шли
животные, очень похожие на
него. Они несли мешки с грузами,
а на некоторых возвышались
странные и очень красивые
сооружения вроде домиков, в
которых ехали люди. Другие люди
вели верблюдов в поводу, и
головы у них были обмотаны
какой-то тканью. Казалось,
животные не ступают на землю, а
передвигаются прямо по
воздуху, - так красива была вся
процессия.
Верблюжонок приблизился
к ним и попытался робко
заговорить, но передний
верблюд презрительно фыркнул,
а остальные даже не повернули
головы в его сторону. Может
быть, они не признали в нем
родственника, ведь они были
двугорбыми, а у нашего верблюда
горб был всего один. А может
быть, они не поняли языка
городского жителя или слишком
устали, чтобы отвлекаться на
беседу с незнакомцем. Разве
важно, почему они отвергли его?
Верблюжонок грустно вздохнул,
глядя вслед удаляющемуся
каравану.
- Здесь ничего нет, -
повторил он свои первые слова,
произнесенные в пустыне.
- Как это нет? - раздался
вдруг голос откуда-то снизу. А
мы?
Это был маленький белый
камешек.- Слушай, а как ты сюда
попал? По-моему, ты здесь совсем
недавно.
- Да, верно. Видишь ли,
моих дедушку и бабушку когда-то
увезли отсюда в город. Я и
родители всегда жили в городе,
но мне хотелось попасть в
пустыню. Я думал, это мой дом, и,
наверное, так и есть.
- Ясно, - сказал камешек, -
я тебя понимаю. Мне тоже всегда
казалось заманчивым увидеть ту
скалу, от которой я откололся.
Но это было так давно, я и забыл
об этом. Видишь, какой я
маленький? Это от того, что
очень старый. Люди и звери
становятся больше, когда
растут, а мы наоборот,
становимся меньше. Так что же
дальше?
- Да ничего. В городе мне
не с кем было поговорить о
пустыне, но и здесь слишком
пусто. До тебя я еще ни с кем не
разговаривал. А что ты делаешь
здесь все эти годы?
- О, у меня масса дел. Я
слышу все, что происходит
вокруг, проползла ли змея или
поднялся ветер. Кроме того, я
дружу со всякими букашками,
которые ползают, здесь, внизу. В
общем, тут весело.
- Наверное, я слишком
большой для таких вещей. Я даже
не знаю, как выглядят букашки, о
которых ты говоришь. Понимаешь,
мне всегда было одиноко в
городе, и я так мечтал
оказаться в пустыне, вдали от
всех надоед, которые меня
окружали. И вот я здесь, и если
это мой дом, то он очень
неуютный.
Камень немного помолчал.
Потом он тихо сказал:
- Что ж, ты можешь
приходить ко мне всякий раз,
как тебе захочется. Я мог бы
рассказать тебе кое-что
интересное о жизни в этих
местах. Жаль, что единственным
твоим собеседником оказался
камень, но что поделаешь.
Верблюжонок улыбнулся в
ответ. Он уже был способен
посмеяться над шуткой, которую
сыграла с ним судьба. Но это не
значит, что ему не было грустно.
КОНЕЦ.
