Но в тот раз, когда они наелись и лежали возле костра, по очереди отхлебывая из фляжки, ничего этого не было. Два нормальных человека по пути из пункта А в пункт В. Попутчики, значит... Ну тогда можно и поговорить.

-А чего ради, интересно, тебя понесло зимой в такую тьму-таракань? Если не секрет, конечно, - спросил проводник, отламывая от ели сухую ветку и кладя ее в костер. - Что было весны хотя бы не дождаться? Умирают, что ли, эти твои родственники, что тебе так прямо не терпится их увидеть?

-Да не в них дело, - ответила она. - Просто с предками поссорилась. А там, куда я иду, действительно девушка умереть может. Последние лет десять с постели не встает. Уж не помню, кем они мне приходятся, да и неважно, я их и не знаю совсем.

-Предки... - он как бы пробовал это слово на вкус. Похоже, оно не понравилось: он чуть заметно поморщился. - От всего этого никуда не денешься, как бы не хотелось. Не важно, с какой стороны ты подходишь к тому, от чего когда-то ушел. Все кончается одинаково.

-Нет, почему? - она была задета. - Просто они никак не могут договориться, чего от меня хотеть. Отец у меня был из состоятельной семьи, привык занимать ответственные должности, ну сам знаешь, наверное... Так он мне все время впаривает, чтобы я, понимаешь, в жизни занимала активную позицию. Учиться, мол, надо хорошо и о будущем думать. А мама, она у меня из простых, так она все твердит, чтобы я не высовывалась. И вечно у них споры из-за этого. Отец кричит:"Она так всю жизнь на вторых ролях проходит! Я не допущу, чтобы моя дочь прозябала в тени". А мать говорит: "Ну и пусть на вторых, зато без куска хлеба не останется". Надоели до смерти. Ну я тут как-то на уроке литературы и выдала, когда мы проходили "Песнь о Соколе": "Почему это хорошим считается глупый Сокол? Летает без всякого понятия о высоте и, конечно, разбивается. Это его дело, но ему же этого мало, он и Ужа пытается в своей правоте убедить. Наверное, просто лежать в теплом ущелье и размышлять - это непатриотично, да?" Родителей в школу вызвали, а потом они как объединились да как мне устроили промывание мозгов - до сих пор в ушах звенит. Ну я им сказала, что пойду родственников навещу, и смылась. Просто так сказала, а по дороге уже подумала - а чего бы и в самом деле не пойти к ним? Нельзя же идти просто откуда-то, надо еще хотеть прийти куда-то.

Она осеклась: собеседник, казалось, заскучал. Впрочем, при последних словах он встрепенулся и собрался ответить, но махнул рукой и снова приложился к фляжке. Он прав, подумала она...

Странный он был человек, ее проводник. Она уже с трудом помнила, как оказалась с ним в этой снежной пустыне. Ей казалось, что они оба были здесь всегда. Но вроде бы, она была у кого-то в гостях и упомянула ту деревню, куда собирается. И кто-то, сидевший весь вечер молча в углу, вдруг сказал, что завтра собирается в ту же сторону. Тогда она впервые его увидела. И поняла, что пойдет с ним, даже если ему совсем-совсем в другую сторону надо. Какая, в самом деле, разница - куда. Кстати, при воспоминании об этом ее впервые кольнула холодком вязкая мыслишка: он сказал, что ему в ту же сторону, а не туда же, куда и ей. Значит, настанет момент, когда... Но ладно, еще не сейчас.

-Ты не обижайся, - добродушно сказал он (ужин, костер и содержимое фляжки сделали свое дело), - но это все такой детский сад! Я даже не могу вспомнить, было ли у меня хоть что-то похожее.

-Я всегда считала, что у всех все примерно одинаково, до какого-то момента, по крайней мере.

-Возможно. Все выпадают из гнезда - или думают, что выпадают. Я-то вообще волк-одиночка, я нигде не могу оставаться долго, независимо от того, что происходит вокруг.

Она часто вспоминала потом эти слова. Утром он был хмур и немногословен, как обычно. А ей-то казалось, что вчера у костра между ними произошло что-то важное! Наверное, он был прав, и она не вышла из младенческого возраста со своей идиотской привычкой придавать всему значение. Опять потянулись белые поля, редкие кривые сосны и серое неприветливое небо, а впереди - чуть сутулая под порывами ветра, упрямая спина, с которой невозможно спорить.

К ночи уже с трудом дотащились до маленькой рощицы в виду какой-то деревни. Скинули шмотники под дерево, и он сказал:

-Пойду в деревню на разведку. Я тут немного с курса сбился. Вообще-то нам вон в ту лощинку между холмами, но, по-моему, тут лесом был проход покороче. Фонарь я тебе на всякий случай оставлю, - и он протянул ей свой неизменный "циклоп".

Он уходил вниз, в деревне залаяли и даже, кажется, завыли собаки. Когда он сказал про фонарь, она уже поняла, что он не вернется. Откуда-то всплыло знание: в этой деревне у него есть жена. Вот как оно, значит... Выходит, сокращать путь не будем, а то никогда никуда не придем. Вон та лощинка... Ничего, не заблудимся.

Идти оказалось на удивление близко - уже к вечеру следующего дня она подошла к деревне. Было странно тихо, даже ветер перестал завывать впервые за время ее пути. Она слегка струхнула, но навстречу ей вышла пожилая женщина, в которой она скорее угадала, чем узнала свою дальнюю родственницу. Старуха взяла ее за руку, ни слова не говоря, и повела к деревянному дому, стоявшему на высоких сваях. Наверное, весной здесь сильно разливается река и затопляет землю, подумала она. Женщина, которая вела ее за руку, выглядела непривычно: высокая, худая, одетая в длинный плащ с капюшоном и ботинки на толстой подошве. Не очень была она приветлива, но и не так чтоб страшна.

Они долго поднимались по скрипучей деревянной лестнице. "Будто на небо забираешься", - подумала она. Дом внутри состоял из единственной, хотя и довольно большой, комнаты, очень бедной и чистой. В углу стояла кровать, на которой жила девочка, дочка хозяйки. Она посмотрела на гостью довольно неприязненно. Хозяйка, слегка тронув ее за плечо, указала на пустое ведро из-под воды и подвела к окну. Взяв ведро, она отправилась к колодцу за водой.

Так и шло время. Позднее она мало что могла вспомнить о жизни в этом доме, хотя провела в нем несколько зимних месяцев. Привыкнуть к молчанию оказалось неожиданно легко, может быть, благодаря проводнику-волку (так она стала называть его про себя). Молчание хозяйки было, впрочем, насыщено информацией (понимать которую гостья скоро научилась), хотя и не богато интонациями. А вот девочка молчала глухо, как будто жила под стеклянным колпаком. Может, так оно и было. Гостья помогала по дому, потому что иначе здесь было нельзя. Единственная сколько-нибудь сильная эмоция, которую она заметила в себе по отношению к этим людям, было этакое суетливое чувство вины: что ж я раньше-то к ним не заходила... Нехорошо. Впрочем, она понимала, что и во второй раз по своей воле ни за что не придет - разве что где-то рядом окажется.

Наступил день, когда она сказала себе, что больше здесь не останется. Хозяйка, посмотрев на нее за завтраком, коротко кивнула и махнула рукой в том направлении, откуда она пришла. Она готова была начать спускаться по лестнице, но в нерешительности остановилась перед кроватью девочки. Ей мучительно захотелось что-нибудь дать ей. Порылась в карманах, там что-то было. Вытащила и протянула девочке монетку, та со злобой отшвырнула. И правильно, подумала она - зачем ей деньги? И вдруг за подкладкой она нашарила старенькое зеркальце. Девочка потянулась к нему, на ее лице отразилось слабое подобие улыбки. Можно было уходить.

А было уже начало мая, под ногами что-то возбужденно журчало, птицы верещали как резаные. Она совершенно не узнавала тех мест, по которым шла зимой. И похоже, это совсем не те места. Это, конечно, не страшно, куда-нибудь да придешь. Втайне она все еще надеялась встретить волка. Он ведь сказал, что нигде долго не задерживается. Но он же одиночка, так что рассчитывать нечего. Захочет - сам найдет.

С этой совершенно уже мажорной мыслью она обнаружила себя на берегу ручья, которого точно никогда в жизни не видела. Выходит, заблудилась. С чем себя и поздравляю, подумала она. Место, впрочем, не выглядело диким: в десяти метрах от нее стояла вполне урбанистическая ярко-оранжевая будка телефона-автомата. Возле нее толклись какие-то жизнерадостные кретины в заляпанных грязью кедах. Туристы, наверное. Рюкзаки они скинули под ближайшей сосной, проявив при этом изрядную долю остроумия: с другой стороны дерева расположился превосходный муравейник, просто сердце радуется. Интересно, они заметят его существование до того, как наденут рюкзаки, или после?

-Заблудились? - сочувственно спросил тот, который только что пытался дозвониться и, видимо, не преуспел. Она молча кивнула. - Тогда Вам сейчас лучше всего добраться до кордона лесника, пока не стемнело. Тут в будке написан его телефон, позвоните. У меня все равно занято.

Звучало разумно. Она послушно набрала номер, аккуратно написанный на пришпиленной к стене бумажке. Долго слушала длинные гудки, собралась уже повесить трубку, когда там наконец откликнулись:

-Алле! - голос был явно детский. Она слегка растерялась, почему-то не ожидала, что на кордоне может жить ребенок. Хотя почему бы нет?

-Здравствуй... А мама или папа дома?

-Нет, и вернутся не очень скоро. - Девочка ждала продолжения разговора, но позвонившая опять замолчала. - Они разрешили мне самой посмотреть сказку, ее будут показывать вечером.

Она говорила очень мило, с трудом выговаривала "р", которое получалось неважно. К тому же, иногда в трубке слышался предательский свист. Наверное, у девчушки выпал передний зуб.

-Может, я могу Вам помочь? - спросила девочка, так и не дождавшись ответа от молчаливой собеседницы. - Вы, наверное, заблудились? Я хорошо знаю лес, меня папа часто берет с собой. Он столько всего знает, умереть можно! И мне рассказывает. Он, когда в городе жил, в университете учился биологии, так что он умный. И я буду умная, когда вырасту. А потом он решил, что лучше жить в лесу, где людей поменьше. И воздух, говорит, чище.

-Твой папа в самом деле очень умный. Боюсь, что я действительно заблудилась и без него мне не обойтись, потому что я не могу объяснить, где нахожусь. Я пришла издалека, вряд ли вы с папой заходили так далеко. - И неожиданно для самой себя она вдруг спросила:

-А мама рада, что ты хорошо знаешь лес?

-Нет, - с явным сожалением ответила девочка. - Она все говорит, чтоб я далеко одна не ходила. И папу ругает, говорит - вдруг со мной случится что. Лучше бы, говорит, шить научилась - тогда не пропадешь. - Девочка явственно вздохнула.

Забавно, подумала она. А вслух сказала:

-Знаешь, малыш, мне очень хотелось бы увидеть тебя и поговорить с тобой подольше. Жаль, если это не получится. Я собиралась как раз дойти до вашего домика. Может, найду дорогу, а твой папа расскажет мне, как добраться до моих краев. Так что пока - надеюсь, увидимся.

Да, с лесником не получилось. Можно, конечно, сидеть и ждать его возвращения, но малышка ясно сказала, что прождать можно долго. Лучше двинуться вот по этой тропинке. Она явно недавно расчищена, вон на деревьях по сторонам зарубки свежие. Может, она-то к леснику и выведет.

Странно, но расчет был верен, она даже удивилась. Правда, идти пришлось дольше, чем она думала, но тропинка оказалась кратчайшей дорогой к дому лесника. На второй день хорошего хода она убедилась в этом. Но после первой радости от успешного достижения какой-никакой цели ей в голову пришло, что здесь не все ладно. Дверь была распахнута, внутри - никого. Комната, в которую она попала, войдя, была в жутком беспорядке. Скатерть сдернута со стола, на полу расколотая ваза с цветами, все, естественно, залито водой. Открытые ящики комода, вещи выворочены на стулья и на пол - мужские рубашки и носки, белье, женские кофточки с рюшечками... Ну и так далее. Дальше ей идти не захотелось, хотя надо же было хоть попытаться понять, что здесь произошло. И вдруг сквозь приоткрытую дверь в смежную комнату она увидела то, от чего мгновенно вспотела на весеннем сквозняке. Там, аккуратно развешенное на стуле, висело детское клетчатое платьице и розовая лента - видимо, недавно поглаженные. Ее затрясло, она рывком захлопнула дверь...

...Она обнаружила, что ходит кругами по комнате и, похоже, уже какое-то время. Нет, так не пойдет. И тут до нее дошло, стоило только внимательно оглядеть комнату: телевизор. Ну конечно, там же бывают новости и все такое - совсем одичала в лесу!

-В соответствии с последним постановлением нашего мудрого руководства произведен ряд задержаний и арестов среди так называемых смешанных супружеских пар. В последнее время достигнуты большие успехи в борьбе с антиобщественной и, смело можно сказать, антигуманной тенденцией вступления в брак граждан, принадлежащих к разным этническим группам, вероисповеданиям и социально-экономическим слоям населения. Брак между городским жителем и выходцем из сельской местности унижает человеческое достоинство одного из супругов, а брак иудея с христианином дискредитирует идею чистоты вероисповедания. Поэтому в целях торжества гуманизма и всеобщего равенства необходимо...

Она выключила телевизор. Немного посидела, пытаясь заткнуть в голове бесстрастный голос диктора. Это не очень получалось. Потом резко вскочила, опрокинув стул, и бросилась в соседнюю комнату. Распахнула шкаф и стала запихивать в свою сумку все без разбора детские вещи, какие попадались под руку. Последней оказалась плюшевая розовая пантера, которую пришлось утрамбовывать коленом.

Больше она ничего не трогала, только прикрыла за собой дверь. Она не смогла бы ответить на вопрос, откуда у нее такая уверенность, что девочка жива. Ей просто это казалось единственно возможным. И так же единственно возможным было то, что рано или поздно она найдет эту девочку, потому что именно это и было самым важным.